Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
На самом краю известного космоса, где Быстрая зона мысли переходит в Трансцендентность и цивилизации становятся Силами, люди из колонии Страума обнаружили загадочный Архив — огромную ценность в объединённом мире будущего, основанном на информации и трафике. При его распаковывании была освобождена тут же активно проявившая злонамеренность древняя Сила. Первыми погибли исследователи, а вскоре под угрозой оказались все подключённые к Сети галактические расы.
Быть может, спасение мира заключено в небольшом транспортнике, чудом спасшемся при пробуждении сверхинтеллекта, названного ныне Страумлианской Погибелью? Корабль потерпел крушение на никому не известной планете, населённой неизученными разумными существами, и шансы на подтверждение предположения ничтожны — но на его поиски отправляется четвёрка авантюристов. Пара разумных растений-торговцев вынуждена выполнить контракт, человеческая женщина стремится спасти передавшего сигнал бедствия ребёнка, а в её спутнике и возлюбленном ожил осколок погибшей благосклонной Силы — Богосколок.
***
Роман «Пламя над бездной» Вернора Винджа невозможно оценить однозначно, поскольку в нём не слишком изящно объединены элементы космооперы, прогрессорства и гротеска. Космоопера здесь задаёт общий фон, гротеск — тональность, а прогрессорство дарит некоторую надежду на будущее. Стратегия, тактика и стёб. Не вполне понятно, почему кривое отражение современных автору интернет-культуры и компьютеров превалирует не только над сай-фай, но и приключениями. «Гиперион» Д. Симмонса появился тремя годами раньше, а «Мессия очищает диск» Г. Л. Олди пятью годами позже, но у них всё логично и сбалансировано.
Стратегический план масштабен и примитивен одновременно. Схема легко укладывается в клише любого вокзального фэнтези: неосторожные разбудили спящее Зло, и кучке героев, одного из которых коснулась другая Сила, приходится спасать мир. Масштаб происходящего буквально космический, но данное приключение легко переместить в океан, равнины или пустыню, а космический корабль заменить парусником, лошадью или верблюдом. Увы, дело тут не в сходстве синопсисов и ограниченном количестве мотивов, а в картонных масках, позволяющих сделать из криминального боевика городское фэнтези. Здесь — космооперу в чистом виде.
Тактический план включается на планете, где застряли потерпевшие кораблекрушение люди. Характеризуется ограниченным кругозором, условно средневековыми декорациями и прогрессорством. Здесь всё слишком легко. Местные варвары знать ничего не знали о множественности миров, но быстро поняли, как обмануть и куда запрячь свалившегося с неба прометея. Более того, они сами вознамерились выйти на просторы Вселенной. Некоторое оправдание и надежду даёт специфическая особенность аборигенов, не имеющих ничего общего с египтянами, греками, римлянами или викингами, условными монголами или скифами, древними китайцами или индусами.
Гротеск в романе тотален, но полностью доступен будет лишь обитателям интернета времён зари его существования. Кое-что осталось прежним до сих пор, но Сеть, пользователи, железо, контент и объёмы данных изменились. Совсем непонятно другое — цель, к которой ведёт читателя автор. Дать зеркало обезьяне? Предостеречь? Восхититься открывающимися возможностями? Современному читателю сие остаётся неизвестным. Сейчас из текста вроде бы выходит, что развитие разума зависит от скорости поглощения информации, собственных ёмкости и пропускной способности, и что крепко стоящие на земле разумные всегда надерут задницу диванным воителям.
***
Безусловных достоинства у романа В. Винджа два: оригинальное мироустройство и две негуманоидные расы. Обыкновенно фантасты ищут сверхцивилизации в центре бывшего Большого взрыва, ведь именно там всё и началось. Здесь учтено то, что при последующем расширении всё разбегается из точки возникновения. Соответственно, наиболее развитый разум оседлал волну неостановимо удаляющейся периферии. При конструировании лучших своих существ В. Виндж также пошёл другим путём: не скрестил человека с животным или растением, а взял животное и растение и дал им сознание по принципу объединения деталей компьютера или маломощных компьютеров в сеть.
Структура вселенной В. Винджа концентрическая, и разум в ней прогрессирует центробежно. Центр настолько плотен по всем представимым параметрам, что цивилизация там в принципе развиться не может, только примитивная жизнь. В следующей зоне скорость света непреодолима, а искусственный интеллект не способен превзойти своих создателей. В третьей — зоне Сети — количественных ограничений для науки и пространства нет. В четвёртой цивилизации совершают уже качественный скачок и переходят на непредставимый уровень, становясь подобными богам прошлого Силами. Автором даётся аналогия с жизнью на глубине и поверхности океана, но она выглядит внутренне противоречивой: жизнь, конечно, вышла на сушу, но на дно некоторые помещают ктулху-кальмаро-атлантов.
Первая из оригинальных рас «Пламени над бездной» — Наездники. «Фикусы», получившие вместе с механикой и электроникой «кадки» способность к перемещению в пространстве и оперативную память. Одни из старейших носителей разума, ещё не перешедшие грань между цивилизацией и Силой. В отличие от Старцев Г. Ф. Лавкрафта кажутся милыми и безобидными, но также разбросаны по всему космосу. Вторая раса — Стая, она же Когти. Волкокрысы с естественным мембранно-волновым коммуникационным аппаратом на плечах, длинной гибкой шеей и хоботковыми губами тапира вместо пальцев. Сознание получают одно на четыре-шесть особей в среднем, и теоретически способны жить вечно, заменяя погибшие и умершие элементы новыми.
***
В целом «Пламя над бездной» можно оценить выше среднего, но лишь в качестве приключенческого романа. Сюжет опереточно раздут в космических масштабах, стёб над грибующими выглядит излишней вводной конструкцией, научная фантастика ограничилась двумя-тремя высказываниями, — но фабула здесь классически фэнтезийная, ясная и понятная. Квест и спасение мира — что может быть проще? Недостача батальных и романтических сцен компенсируется экзотическим фоном, а ещё Наездниками и Стаями. Огромный плюс в том, что повествование полностью закончено. Цикл «Зона мысли» организован слишком условно, чтобы считать последующие произведения супругов Вернора и Джоан Виндж прямым продолжением или предысторией.
Некая сущность внезапно осознала себя не на том месте. Не в своём мире, другом времени и чужом теле. Как выяснилось чуть позже, теперь она – человек. Девочка Катя, младенец со всеми вытекающими. Но главная проблема в другом: она не помнит, кем является на самом деле. Если бы не дед с бабкой, тоже лишь надевшие личины смертных, ей пришлось бы совсем туго. Но, кажется, даже им нельзя доверять полностью. Почему? Просто ощущение такое. Нехорошее. А себе надо верить всегда!
***
Rara_VIRGA – современный мистификатор, пишущий от первого лица в давно забытом жанре художественно оформленного личного дневника. Рассказчик, персонаж и – создаётся такое впечатление, что даже и сама личность автора – совпадают. Кажется, будто читаешь воспоминания реального высшего существа, попавшего в ловушку смертного тела по неведомой ему самому причине. Но есть нюансы.
Фокализация романа хотя и внутренняя в основном, но случается ей переменить субъекта и поменять фокус на внешний. Проще говоря, повествование ведётся от имени нескольких персонажей, хотя рассказчик и автор отождествляет себя лишь с одним из них. Получается, что устаревшая литературная форма прошлых веков всё же получила обновление. Как ни странно, эффект подлинности это ничуть не испортило.
Следующая по величине особенность текста – неканонические запятые, странные при общей грамотности. Поначалу они кажутся ошибками и раздражают. Однако их наличие или отсутствие не указывают на незнание нескольких правил, привычно и системно нарушаемых. Это авторская пунктуация, создающая нужный автору ритм. Приём проведён столь качественно, что текст кажется организованным по законам иного – не русского – языка. Быть может, древнегреческого?
Композиция концентрическая, как в мистических южнокорейских сериалах. Сначала даётся факт о наличии Бессмертных среди людей, а после накидываются бытовые подробности их существования и сосуществования со смертными без видимой связи эпизодов. Действие водит по спирали некой паутины, не достигая центра, и на то, что паук сидит именно там, а не в стороне, соединённый с основным плетением единственной сторожевой нитью, остаётся только надеяться.
К счастью, сантиментов и романтической межвидовой любви в ближайшем будущем не предвидится. Есть параллельная линия злоключений существа мужского пола, также попавшего в крайне неудобное положение, и взаимная сонаправленность к встрече его и главной героини. Очень похоже на то, что их разделение – последствия некоего злонамеренного заговора, хотя и наказание за преступление не отменяется.
Сюжет романа представлен мозаикой законченных микросюжетов. Это эпизоды из жизни героини и её вроде бы жениха, и странные письма без указания автора и адресата. Деве чуть за сорок. Она родилась в умирающем СССР, а повзрослев, оказалась в России. Жених – неизвестное существо из ниоткуда, вынужденное стать послушником Храма Чёрной Луны на Острове Вне Времени. Письма пишет некто из близкого окружения героини.
Микросюжеты слегка организованы взрослением героини, хотя бывают перестановки, а эпизодам с иными персонажами сложно дать координаты. Рассказы эти можно разделить на две категории: мистика в современности и фэнтези иного мира. Фэнтези тяготеет к восточным поучениям и потому пересказу и сокращениям не подлежит. Мистика классическая – наложение фрагментов тайного знания на обыденные ситуации, и о ней чуть подробнее.
Героиня лишь временно заключена в человеческом теле, и, даже потеряв знания, силы и опыт, видит и временами творит недоступное людям. Дед с бабкой вообще лишь притворяются людьми. Так получаются рассказы сродни быличкам. Их персонажи – призраки, ведьмы и прочие существа, что никуда не делись и в наше время. Но автор-героиня не боится их и не пугает читателя. Её тревожит лишь то, что она застряла между мирами смертных и бессмертных.
Растревожиться может впечатлительный читатель. Знал ли он, чем грозит ребёнку часок-другой в гостях без присмотра? А о том, что любовный приворот – страшная ловушка для обоих? Почему иные дети чувствуют себя взрослее родителей? Чем берут своё иные наглые особы? Кто организует секты и, главное, для чего? На что готова пойти родная бабушка, умирающая от рака, лишь бы пожить ещё? Чем страшны обряды и ритуалы, исполняемые бездумно, без понимания и мер предосторожности? Кто такие воображаемые друзья?
Мифология романа кажется сборным интернационалом. Славяне, греки, скандинавы, Библия… Встречаются и существа, не охваченные поп-культурой и о которых до сих пор ничего не знает интернет. Лишь пристрастная направленность автора в догреческое прошлое позволяет предположить опору на культуре условных пеласгов. Говорят, они поклонялись титанам, а утерянный эпос «Титаномахия» отразил смену их религии на греческий Олимп… Всё может быть.
Роман «В поисках Света» – первый в цикле «Живые и мёртвые». Требуется пояснить: речь лишь о том, что с точки зрения Бессмертных живые люди всё равно что уже мертвы. Организация цикла пока никакая. Есть один текст, который приходится делить из-за, по-видимому, неожиданно разросшегося объёма. Куда он приведёт читателя, предсказать невозможно из-за концентрического сюжета и оригинальности автора. Но для некоторых из них это станет незабываемым путешествием.
В песках планеты Коху исследовательская группа Поля Смита случайно открыла почти волшебную пыль – нимбрум. Передала отчёты, что он обладает множеством полезных свойств: от транс-топлива будущего до высвобождения в людях способности к левитации. Увы, доставить образец на Землю пока не удалось никому, экспедиции гибли одна за другой при невыясненных обстоятельствах. Команда Андрея Григорьева тоже понесла потери, но выполнила приказ Совета Земли. В этот раз нимбрум нашёлся на крыльях прообраза будущих Авес Сапиенс – чёрных птиц с человеческим лицом, названных сирин. С тех пор как одну из них разместили на корабле, команда потеряла покой…
***
Надежда Ожигина объединила в обидно малом объёме «Песни птицы печали» любовную историю, ксенофантастику, криптоисторию и хоррор. Сделала это настолько оригинально, что стиль рассказа получился затейливым до вычурности. Это выглядит осознанным авторским выбором, поскольку стержнем для сюжета послужила психоделика, а персонажи находятся в состоянии изменённого сознания.
Вещица вышла эстетская, и одним это понравится, тогда как других может оттолкнуть. Вместо действия здесь расцветающий фейерверком букет мифологических ассоциаций и культурных аналогий. Поиск нимбрума, гибель товарищей, пленение инопланетного существа даются фрагментарно, в болезненных воспоминаниях капитана корабля. Финал не однозначно-определённый и допускает вариативность толкования.
Психоделия произведения двойная: экзотика чужого мира и возможная галлюциногенность нимбрума. Планета Коху и сама поражает алыми пустынями, фиолетовыми джунглями, стаями странно ведущих себя чёрных птиц и хаотично всплывающими из песка скалами. Дальнейшие события показывают, что далеко не всё из происходящего можно объяснить рационально, в том числе и на Коху.
Центр бедлама – вывезенная с планеты птица. Её вид переносит нимбрум, как пыльцу, пачкается в нём, принимая песчаные ванны, или продуцирует? Насколько разумны эти существа, и не могут ли они использовать его сознательно? Почему её присутствие на корабле обостряет эмоции и провоцирует членов экипажа на, казалось бы, не свойственные им переживания и поступки?
Похожих на археоптерикса инопланетян орнитологи назвали сирин. За человеческое лицо на птичьем теле, чёрные перья и прячущиеся в них младенчески недоразвитые руки. Рассказ вроде бы должен отталкиваться от русских и западноевропейских легенд 17-го века, но не очередная ли это попытка запутать читателя? Райская сирин поёт и выводит птенцов на земле, но корни этого образа учёные находят среди античных сирен.
У рассказа подозрительно много пересечений с древнегреческими мифологией и драматургией. Сладкозвучные сирены, жестокие гарпии, смертоносные стимфалийские птицы. Движущиеся Симплегады, просто рифы и скалы, служащие гнездилищами полуптицам. Межзвёздный корабль Арго в поисках не то Золотого Руна, не то амброзии. Красавица и волшебница Медея, способная убивать ради любви и мести.
Общность национальных мифов относительно облика внеземных существ подталкивают читателя к строго определённой догадке. А что если в стародавние времена уже был контакт двух цивилизаций? Человеческой и тех, в ком даже сейчас узнали мифических людей-птиц? Что в действительности было тогда, и чем это может обернуться спустя тысячелетия? И не очередная ли это ловушка в тумане нимбрума или замысла автора?
Повествование началось с любовной сцены, приторно сладкой и едва выносимой вне целевой аудитории. После его грубо вернули в жестокую реальность дальнего космоса. Однако очень скоро сгустился зловещий туман, в котором могут скрываться как нимфы, так и чудовища. Сам жанр рассказа ускользает – это не сай-фай, не стилизация советской фантастики, не хоррор, не криптоистория и не мелодрама. Нечто штучное и экзотическое, играющее на аллюзиях, дразнящее читателя.
Опалённый солнцем каменный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из рода Пердомо, пока на свет не появилась Айза. Девушка, наделённая даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и говорить с умершими. Её таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота – проклятием. Спасая честь Айзы, её брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослеплённый горем отец жаждет крови, и семейство Пердомо спасается бегством через океан, достигает берегов Венесуэлы и обретает надежду.
Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок. Из-за неё вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать, скитаться, спасаясь от преступников, и завоёвывать себе право на жизнь. К морю, и только к морю влечёт зов предков и стремление самого семейства Пердомо, прозванного «Вглубь моря», а также желание вернуться на родные острова, к своему древнему очагу. Но Айза, устав от несчастий, которые она приносит близким, страстно желает избавиться от своего дара. Для этого она должна найти «Мать всех алмазов» и поклониться ей.
***
Альберто Васкес-Фигероа – испанский писатель родом с Канарских островов. Получил мировую известность в середине семидесятых годов прошлого века и жив до сих пор. Автор более восьмидесяти произведений и сценарист дюжины фильмов, но у нас почему-то известен преимущественно по телесериалу «Океан» из девяностых. Книжная трилогия «Океан» написана им в 1984-85-м годах, а на русском языке вышла лишь в 2013-м.
Все три романа цикла описывают злоключения семьи испанского рыбака на протяжении нескольких лет, начиная с 1949-го. Движитель сюжета – необычайная красота младшей из детей, Айзы. Она прелестна настолько, что даже родной отец опасается прикасаться к ней с четырнадцатилетнего возраста. Одновременно Айза невинна, как шестилетняя девочка, и слышать ничего не хочет о замужестве. Отсюда и проблемы.
Каждый роман трилогии словно написан по одному шаблону: всё было хорошо, из-за Айзы стало плохо, семья в бегах, семью преследуют, находятся бескорыстные помощники, бескорыстный защитник убивает главного злодея, всё становится хорошо. Повествование затянутое, зацикленное на быте и если не пошлое, то простонародно грубое. Но интересное историческим срезом общества и национальной экзотикой.
Начать с того, что живёт-то семейство на Канарах, но на каменном безжизненном острове, где дождь проливается один раз в году – если зима выдалась хорошая. Следом попадает на французскую Гваделупу. После пытается заработать и получить паспорта в Каракасе. Долгое время живёт в саванне Венесуэлы на скотоводческом ранчо. Сплавляется по Ориноко, ищет алмазы в сельве и забирается в Анды.
Фантастический элемент заявлен даром Айзы к общению с духами мёртвых и животными, но большой роли не играет. Да, с придурью девушка, ещё и чудит – зато добрая и красивая. Выражаясь языком Васкеса-Фигероа, беда не в том, что мёртвый дедушка ей сказки на ночь рассказывает, а в её вдруг выросших заднице и сиськах. Айза и сама страстно желает избавиться как от докучливых духов, так и от не нужной ей красоты.
Почему так? Потому, что девушка не вызывает умерших по просьбе их живых родственников. Она не медиум, способный вольно распоряжаться своей силой. Айза – свеча, которую сонмы духов могут если не погасить, то свести с ума непрекращающимися жалобами и вопросами. Увы, она не может их утешить ничем, ведь даже сами мёртвые скитаются в пустоте, не видя, не слыша и так ничего не узнав о Боге.
Семья состоит из пяти человек. Отец – двухметровый гигант и благородный дикарь. Мать – выпускница педучилища, извергнутая и проклятая всей роднёй за решение связать жизнь с нищим рыбаком. Старший сын, успевший отслужить на флоте и променявший офицерские курсы на рыбалку с отцом. Средний сын – прекраснодушный здоровяк, пока отличившийся только случайным убийством. И юродивая красотка Айза.
Натурализм стиля Васкеса-Фигероа зашкаливает, позволю себе дать несколько примеров. Замужняя экономка вынуждена отсасывать старику-хозяину раз в неделю. Инвалид дрочит единственной рукой, проковыряв дырочку в стене комнаты Айзы. Ковбой убивает индейца, обзавидовавшись его большому члену. Старатели на ночь прячут алмазы в прямой кишке. К счастью, это лишь малая часть жизни и повествования.
Основную часть времени автор посвящает историям о людях, словно рассказанным ими самими. Отставной сержант Иностранного легиона. Владелец съёмных квартир в Каракасе. Сорокалетняя бездетная вдова, богатая наследница табунов и стад Венесуэлы. Полковник СС, после поражения Германии лично вынесший себе жестокий приговор. Венгр-эмигрант, ставший искателем приключений в Южной Америке. Калейдоскоп лиц и судеб.
Проблематика цикла обуславливает второй уровень смысла: возможность существования чуда на грубой и плотской земле. Все три романа пытаются совместить небесное существо с человеческим миром и людьми. Обществом Айза изгнана отовсюду, но так же везде находятся единицы, способные понять, почувствовать, помочь и спасти. Окончательный вердикт автор даст лишь в заключительном романе трилогии.
Цикл «Ведьмин век» Марины и Сергея Дяченко по сути не является трилогией. Это дилогия, последняя книга которой разбита на два тома из-за большого объёма. Было бы чудом снова увидеть прежний стиль спустя более десяти лет, но всё равно обидно. Разница налицо: литература психологически осложнённого магического реализма сменилась натуралистическим комиксом. Причина видится в попытке соответствовать вкусам поколения, молодого сейчас. Тот факт, что прежним читателям продолжение кажется сценарием клишированного американского фильма, особой роли для авторов и молодёжи не играет.
*** Вихрь
Разделение "дилогии" оформлено мастерски: в мире произведения прошло тридцать лет, и всё встало с ног на голову. Ведьмы заняли место привилегированного меньшинства с особенностями, а инквизиторы – соцработников. Фокус в том, что в народе это не поняли, а контролировать всё и вся невозможно. В центре внимания инквизитор Мартин Старж. Бывшие активными участниками основного действия Ивга и Клавдий стали родителями, стремящимися во всём контролировать отпрыска. Старые проблемы, решения и герои ещё не сошли со сцены, но уже выполняют функции общего фона и бога из машины.
Поколения в книгах 2020 года не противостоят друг другу, но разница показана по тексту множество раз. Общая тенденция в том, что родители самостоятельны с детства и основательны во всём, а детям приходится расти в тени их величия и искать свои пути. Так, Клавдий в оперативном режиме – ходячая крепость, тогда как Мартин лишь что-то хищное и бронированное. Руфус, один из возрастных кураторов, часто разражается тирадами о том, что Мартин – не знающий нужды и боли золотой мальчик. Наблюдая выходки Мартина, сложно разглядеть в нём ещё и талант, отличный от отцовского.
Женская половина героя представлена Эгле Север – ведьмой, влюбившейся в Мартина. Ивга осталась лисой, а Эгле сравнивается с волчицей. Дело тут не в размере и силе «тотемов», а, скорее, в разнице реакций на раздражители. Первая думает и хитрит, несмотря на бездну вместо «колодца», а вторая, имея неполные семьдесят единиц, лезет на рожон и рвёт зубами. Ивга прошла стадии девочки, женщины и матери, став чем-то большим. Эгле целиком укладывается в модный шаблон обжёгшейся на любви офисной стервы. Появление суперспособностей не делает её образ ни сложнее, ни человечней.
Секс, насилие и сценически отрисованные поединки традиционно для супругов Дяченко поданы на честные 16+. Достаточно вспомнить гуарда Солля, немага Руала, отступника Игара, школьника Дениса и других. Старая и современная части «Ведьминого века» сходны здесь с ними и между собой. Разница в том, что комплекс «хорошего» и «плохого» вместо точно настроенной оригинальной подборки оказался стандартизирован в продолжении под западные литературу и кинематограф. Надоевшие клише совсем не то, что ожидаешь от М. и С. Дяченко. Вряд ли такому обрадуются и все молодые читатели поголовно.
Конфликты и их решения упали ниже отметки 12+, они будто взяты из женской литературы. С проблемами «Мама меня больше не любит» и «Папу вообще боюсь» нормальный мальчик сталкивается в младшем подростковом возрасте. Предположим, на детях гениев природа отдыхает. Но в современном двухтомнике всё неразрешимое разруливает муж и отец Клавдий; причём, судя по тексту, совершенно волшебным образом. Там, где детали действительно важны, включается инфантилизм и скрипит Deus ex machina. Показательно, что финал с эпилогом скомканы подобным же образом. Неужели ещё не конец?
*** Лебеди
М. и С. Дяченко – авторы, меняющие стиль сообразно запросам актуальной аудитории, и это лишь доказывает их редакция старого романа в 2020 году. Мастерство никуда не делось. Новые книги по-прежнему сильны интригой, всё так же делают петли и неожиданные ходы. Сюжет их повторяет моменты «Ведьминого века», но предугадать, чем это кончится и чем обернётся в перспективе, невозможно. Подобное уже было: достаточно вспомнить цикл «Скитальцы». Вопрос, для чего нужны повторения, каждый раз получает свой ответ. Нюансов множество, но узнать их лучше самостоятельно.
К примеру, для чего важны чугайстеры и нави, проведённые по всему циклу? Начальная легенда о муже, заступившемся за ту, в ком он видел жену, и финальная о ведьме, проклявшей селение, люди которого поступили с ней не по совести? Мне кажется, что ведьмы и нави – порождение одного и того же греха, а инквизиторы с чугайстерами одинаково не лечат болезнь, а борются с симптомами. Первые прекрасны и романтичны, а вторые отвратительно натуралистичны. Различие между ними чисто стилистическое – но супруги Дяченко как раз и славятся стилевой эквилибристикой.
Что даёт связка гуси-Мартин? Клавдий иррационально боится гусей, а у Мартина Турского отношение к ним меняется от покровительства до зарезать и зажарить, чтобы не шумели. Параллелизм младшего Старжа и святого вроде бы понятен. Тот тоже сражался лишь с преступниками, а к врагам выходил с крестом и уговорами. Но у колдуньи Ящерицы в «Привратнике» был обычный муж Март, не испугавшийся магов. А ещё в цикле есть вредное кормление уже не диких лебедей и ведьмы, пытающиеся быть балеринами. Лиса и Старж рождают Мартина; и тут же шумные стражники-гуси, спасшие Рим и мир. Намёк на творчество вообще?
Перевёрнутый, увенчанный троном вихрь в продолжении обернулся зелёным холмом, над которым вскоре закружился уже нормальный вихрь. Помимо отсылок к влюблённым дантовского ада, есть ещё и собственно дяченковские. В финале «Привратника» схожим образом проявила себя Третья Сила, грозящая миру апокалипсисом: бешено вращающаяся серая воронка, вдруг вывернувшаяся в конус горы. Здесь Мартину и Эгле постоянно приходится искать третий путь меж двумя равно неприемлемыми. Являются ли они проводниками той Силы? Если и да, то освещение её сменилось с негативного на позитивное. Почему?
*** Время
Законченным назвать цикл по-прежнему нельзя. Таким он и останется. Любое новое произведение Дяченко без мужской половины будет неполным. «Ведьмин зов» и «Ведьмин род» достойны своего предшественника, хотя большинству старых читателей они покажутся примитивными. Увы, новые книги пишутся для новой аудитории. Динамичнее, проще, красочнее, наивно в целом и натуралистично в частностях. Быть может, «ведьмин век» имеет значение эпохи, «зов» становится запросом, а «род» – ответом? И встаёт над миром силуэт песочных часов – соединённые тонкой частью гора и вихрь – само Время?
облако тэгов
